Лягушонок

Жил царь, были у них три сына. И все ниженатыи.

— Сарь-батюшка, што ты нас так задяржал, мы все ниженатыи.

— А што я поеду вам искать нявестав? Ищите сабе, я вас жаню!

Вот они пошли, заказали себе лучи и по стрелки. Вот вышли они на чистый поляны, и больший брат пустил свою стрилу из лука, попал в купцов дом. Там была такая красавица хорошая, умная да дельная. Этот жанилси. Потом середний брат пустил стрялу из лука. Эта в королев дом попал — за себя королевну взял. А Иванушка пустил [из] луку и в речкю попал. Подошел он к речке и заплакал:

— Эх, нищасный я, стала быть, мне теперь утопать! Выходила оттэда лягушка:

— Иван, квак, што, Иван-царевич, плачешь?

[Принося] яму стрялу, подаёть.

— Как же мне ни плакать: какой я нищасной родился — видишь, моя стрела попала в озиро!

— Стала быть, и я тебе нявеста, — чиловечьим голосом говорить.

Ну што ж, Ивану-царевичу приходицца жаницца на лягушки. Вот приходять, собираюцца они к отцу, эте три брата. Те с жонами, и тот один.

— Ну што ж ты, Иван-царевич, иде у тебя жана?

— Да дома.

— Што она делае?

— Да она там ковры [вышивае].

И потом они опять разошлись. Приходить он туда, домой — постель убратая <...> коврами, подушки на воздухи, завеси, каких ни видел.

На утре — опять туда. Этыи с жанами — Иван-царевич один.

Она иво провожае и приказывае:

— Если они тебя спросють, иде твоя жана — она свёкару рубашку шьёть, скажи!

Вот приходить они туды.

— Мы с жанами, а ты, Иван, што? Што твоя жана делае?

— Да свекору рубашку шьёть. Вот отец приказывае им:

— Вы придетя, да все по рубашки принесетя — посмотрю, чья луччая.

Вот пришли, все рубашки принесли. Иван-царевич — лучше всех. Потом он собираеть обед, пироги.

— Ну за[в]тря, дети, приходитя вы на бал! Вот они пришли с жанами — он один. А кода она провожала, и приказывала:

— Если они у тебя будуть спрашивать, иде твоя жина, скажи: сейчас приедя!

Вот они пособралися.

— <...> мы с жанами, а твою жану ни видали, все ты один и один. Какая же эта твоя жана есть надельница — все ей есть работа, некогда по гостям ходить! Ты бы свою лягущоначку хошь бы в латочкю принёс!

Он говорить:

— Сичяс приедя.

Собралися гости, окружили Иван-царевича.

— Должно, твоя жана ни ездила и ни приедеть, а на читверяньких карабкаецца! Ха-ха!

Вдруг поднялась громавень, стукавень: конь несется — земля трясецца, из-под копыт огонь бьёцца, из ноздрей дым валить. Коляска золотая, узда вся в бляхах сияя. Сама вся в золоти — нильзя в[з]глянуть, аж они все на нее зажмурясь смотреть идуть. Либядиная на ней шапка, а уж опушка-то и нильзя сказать какая на шубке.

Тут Иван-саревич к карети подскочил, под руки её ссадил. Он хорош, а она ещо лучше Ивана-царевича. Она на него глядить — у ней как жар огнем лицо горить. Свёкор удивился:

— Ах, Марья-царевна, што вы никогда в гости к нам ни покажитесь?

— Да, батюшка, была мне нидосуг; вот и я приехала на бал!

Вот стали пировать, гулять. Стали водку подносить. Она ни допьеть — в рукав выльить. Стали мяса подавать. Мосол возьметь, ни догложить — в рукав положить. Какие [бы] кушанья ни подавались, остальные все в рукав складаить.

И нявески глядять и сабе примечають: ни допыоть — и сабе в рукав льють. Вот так они делали — все себе рукава позасуслили.

Вот вышли <...> плясать, танцевать. Как Марья-царевна рукавом махнеть — синее море делаить, другим махнеть — лебеди плавають, в третью махне — прислуги коврами разными устилають дорогу.

Вот пошла середняя танцевать: как рукавом махнула — и свекору все глаза залила вином. [Старшая] пошла танцавать:

как рукавом махнеть — и лоб побила [мослом]. Тут разгневалси свекор-батюшка, разогнал их мятлом.

А этыю Марью-царевну спородил и добром проводил.

Иван-царевич стал жить с своей лягущонкой, жить-поживать — добра наживать. Она свою шкуру сбросила, в речки утопила, и стала — кровь с молоком.

 

 


...назад              далее...