Русская старина
(сайт сказок)
Капризная невеста
Капризная невеста у царя была. Вот она с девками не приберет себе жениха: тот нехорош, тот не таков, тот еще хуже. Часто царь открывал бал для нее. Собирались молодые люди, девушки и так кавалеры. Какой бы ни вошел кавалер, она с девками протягивает их: тот курнос, тот нехорош. Вот однажды царский сын вошел. Она девкам говорит:
— Ух, какой пришел... Знаете, этот парень на дрозда похож! Отцу стало обидно, как она вслух сказала. Прикрыл весь бал и при всех сказал:
— Нет тебе никогда никакого пиру. Придет первый попавшийся нищий, и я тебя отдаю.
Ну, в старину-то было не так, как сейчас, тогда что отец сделает, то и бывало. Тот дроздовик выходит (уж его прозвали дроздовиком) умным порядком оттуда. Наутро рано убирается в нищенскую одежду, подходит под окошко к царю, заиграл в лиру, просит милостыньку.
Царь говорит:
— Кто там? Прислуга говорит:
— Нищий.
— Позовите его сюда. Позвали они нищего в дом.
— Ты, — говорит, — женатый? Я тебя хочу вот на своей дочери женить.
— Ваше величество, вы хозяева над нами. Как хотите, я б и желал.
Вдруг его убрали, перевенчали. Живет неделю, живет две у царя в гостях. Уже и привыкла жена к мужу. А он ей говорит:
— Сколько ни живи, а домой идти нужно.
Ну ведь, царю хоть жалко дочь, ну ведь от мужа-то нельзя отбивать!
Поднялись они, взяли свою лиру и пошли. Подойдет он под окошко, поскрипит своим лиром, выпросит яичко, и выпросит лепешку — покормить свою молодую княгиню. И опять идут. Подходят они к полям своим. Она спрашивает:
— Чьи ж это поля?
— Это, — говорит, — царя-дроздовика.
Вздохнула его молодая княгиня и держит себе на уме: «Эх, — говорит, — хороши!»
Подходят они к лугам — луга разукрашены. Стерегут там стада.
Она и спрашивает:
— Чьи же это луга?
Он отвечает:
— Царя-дроздовика.
— А чьи это стада?
Он говорит:
— Царя-дроздовика. Вздохнула бедная княгиня:
— Что ж, — говорит, — все за хорошо! Подходят они к садам.
Она и спрашивает:
— Чьи ж эти сады?
— Это, — говорит, — царя-дроздовика. Подходят они к бахчам.
— Чьи ж эти такие бахчи раскошные?
— Это царя-дроздовика. Подходят они к дворцам.
— Чьи же такие, — расспрашивает, — дворцы? Он отвечает:
— Это царя-дроздовика.
Бедная княгиня так идет уныло. «Эх, — себе на уме думает, — что же я не пошла за него замуж? Дюже он богат, и все у него хорошо».
Бедную княгиню посадил он недалеко от села.
— Пойду, — говорит, — спрошу, не наймут ли меня куда на бахчи.
Пошел он. А уж он давеча знал, что бахчи-то все его. Приходит он, говорит:
— Нанялся.
Ведет он ее в тот курень на бахчи. Выдали им там кашки, сальца, и он ее там питает. Он говорит:
— Как бы нам бы? Можешь ты чем-нибудь торговать? А то нам жалованья мало.
— Да, может быть, я смогу!
Уж нужды-то она набралася, княжецкий с ней лоск-то соскочил.
— А я, — говорит, — жалованье получу, куплю завтра горшков.
Накупил он горшков, приказал он всем прислугам, дал денег:
— Стоит горшок пятиалтынный, отдавайте двадцать, хоть они и не нужны — берите!
Распродала его княгиня все горшки, уж ее и азарт взял, что выбарышила денег много. Пришла, мужу хвалится. Наутро его посылает.
— Это, — говорит, — мало, два воза купи!
Стояла-стояла — никто не берет. А он переоделся, сел на коня, пришпорил его и по горшкам-то давай плясать. Все помял горшки. И пошла — заплакала бедная княгиня — в курень. А он скорей распорядился и вперед ее забег и лег. Приходит она — он лежит на своей постели. Плачет, бедная. Он ее называет там:
— О чем плачешь?
— Да как же, ныне неудачная торговля.
— Значит, ты несчастлива в торговле. Ну, погоди ж, не плачь. Я пойду, поговорю, не наймут ли тебя в горнишные. А можешь ты?
— Могу, — она отвечает ему.
— Ну, я попрошу. Приходит оттуда и говорит:
— Велели приводить, место есть.
Пошли они туда. А ведь отец с матерью знают, что она ихняя сноха, ну все-таки дали место. Кроме нее еще прислуги были, она стала старшей горнишной. Вот она там сдала обед, остались кусочки — она их поклала да мужу принесла.
— Ах, жалко, остается там горячее кой-какое! (Ей на уме-то домой унести.)
На другой день берет горшочек с собой. Привязывает она его под юбку. Вот кусочки складывает в горшочек, что послаще, сливает туда. А за ней все следят, как она, жалеет ли мужа или нет. А он там ходит и так поедает лучше ее. Она раз так-то принесет, покормит, и два принесет. Вот царь и говорит с царицей:
— Сынок, ну что ты ее так долго мучаешь? Пусть она у нас будет семейная наша.
— Ну так что же, открывайте, — говорит, — бал. А ее все с места не трогает, из горнишных-то. Открыли бал, позвали ее отца и мать. А они не знают, где дочь ихняя есть, нет про неё слуху. Открыли пир на весь мир. Она опять горнишная там. А отца с матерью не допускают, в какой она комнате есть. А он все подглядывает, что она выливает да складывает. Вот тебе, пошли у них там танцы. А ведь она первая танцорщица. Вот тебе, они там танцуют, а она все выглядывает из дверей. Муж танцовал, танцевал, она его не узнала, он заделался, зах-вирмовался. Как стали танцевать, он подскочил, подхватил ее, как махнет ее кругом себя — у ней горшочек-то выскочил и разбился. Ей сделалось стыдно на пиру-то. Она выскочила да бежать. Он ее подхватил да удержал.
— Ты, —говорит, — моя жена, я твой муж. А это вот мой отец и мать.
Тут вывели ее отца и мать из комнаты, где они были. Она заплакала. Отец обрадовался тут, что она все—таки наследства царского не потеряла. А мать с отцом думали, что она так, за побирушкою. А он хитрый парень вышел, отучил как противничать. Теперь такая стала добрая женщина, уважает всегда мужа. Ну, а когда я-то у них была, булки-то ела, да в рот положить не успела — так мне скушать не пришлось.
Вот и басне конец.
Объявления
