Русская старина
(сайт сказок)
Иван-царевич, Иван-кухаркин и Иван-сучкин
Начинается: В таком царстве, в таком государстве, именно в том, в котором мы живем. Был царь, в царя было два царства. В этом царстве народ нарожался и неведомо куды девался. Вот он послал своих верных двух слуг: „Съездите вы в такое царство, в такое государство, узнайте, так ли там, как в меня: народ наражается, неведомо куда девается; есть ли вы не узнаете — моя мечь — ваша голова с плеч“.
Вот они поехали, ничего не узнали. Едут назад, повесили свои буйные головы на могучие плеча. Попадае старик навстречу: „Куда вы, добрые молодцы, едете, куда путь держите?“ Оны и говорят: „Отстань, чорт старый“. Потом оны обдумалися. „Что ж мы ему так худо ответили, может быть, он что и зная“. Вон опять зашел к ним наперед старик и спрашивает... [повторение]. Оны ему отвечают: „Мы ездили проведывать в другое царство, узнать то-то. А мы ничего не узнали, а царь хотел нам голову срубить“.
Он и говорит: „Вы поезжайте и скажите своему царю: пусь он связе шелковый невод и выеде на морё. Первый раз рыбе много попаде, вторый раз еще больше, а в третий раз попаде три щуки-белорыбицы. Тыих он пусть пустит, а этых возьме. И это сварить, сготовить и дать царевне поесть — и тогды он узнает, куды народ девается“.
Оны приехали к царю, рассказали — он это и сделал. Ему не за шелком, не за неводом (дело станет). Поймал три щуки-белорыбицы, изготовила кухарка, сама перва покухала и царевны дала поесь, а уже своей суке дала косточки облизать — она все переголодала. Оны обеременели, родили все по сыну. Ну, как их назвать? Одного назвали: Иван-царевич, другого назвали Иван-кухаркин, третьего назвали Иван-сучкин-плошкин.
Оны росли не по годам, а по часам и по минуточкам, выросли большие, стали у царя проситься узнать: куды наши сестры и братья деваются? Он ответил: „Вы млады въюноши, а все-таки я вас благословляю. Вот ступайте, у меня есь три стоила, ступайте, выбирайте любых лошадей в любое стоило“. Вот он пошел, Иван-сучкин, влез в стоило, свиснул-гаркнул молодецким голосом, богатырским похвистом — все полегли, один на коленки пал. Он сказал: „Вот это табе, Иван-царевич!“ Он влез и в другое стоило и там также. Другого коня он дал Ивану-кухаркину. Потом в третье влез. Как хвиснул, вси полегли, одинь конь только ушам залопотал и одна лошадь, немудренькая, отвечае: „Да, Иван-сучкин-плошкин, плошки лизал,не пужай ты меня, не боюсь я тебя; накорми ты меня яровой пшеной, напой сладкой сытой, я буду вам верная слуга“. Вот оны пришли, говорят отцу: „Теперь поедем“. А эта лошадь говорит: „А ты, говорит, садись лёгенько, держись крепенько“.
Оны поехали; ехали, ехали, ён и говорит: „Что ж мы, братья, едем, у нас нет большего брата, ково мы будем слушать и нет у нас вручия никаково. Давайте выбирать большего брата! Вон, говорит, заедемте в кузницу, скуемте по вручею“. Оны сковали по палице-буевице, чтобы биться. „Ну вот, говорит: давайте кидать вверёх, кто выше кине и перейме, тот и будет больший брат“. Оны стали кидать, те кинули невысоко и не переняли, а он кинул, говорит: „Теперь пойдемте чаю попить, потом переймем“ (высоко кинул). Попили чаю, напились, и потом вон перенял. Сказали теперь: „Ты будешь больший брат, мы будем слушать тебя“.
Проехали немного: стоит изобка и теке река — Калиновка, и на той реке мост и написано: „Кто буде проходить через эту реку — не пропускать ни пешего, ни конного“. И оны вошли в эту изобку. Приходи ночь, он говорит: „Вот теперь тебе идти, Иван-царевич, караулить на этот мост“. „Што ж, говорит, пойду“. Он с ним пошел. Пришли туда, он говорит: „Смотри, братец, ты теперь никово не пропускай“. Сам пришел, лег спать, но ему не спитца, пошел сам. Приходи туды — он спит.
Только пришел и слышит за три версты богатырский стук.
Вот на мост въезжае змей, у нево конь спотыкается. Змей и говорит на своего коня: „Что ж ты, волчье мясо, спотыкаесься, ты, орлиное мясо, спырхаесься, на меня невгоду слышишь или сам на себя? Ведь у царя-то шелковый невод еще не свезен, а хотя и свезен — три щуки-белорыбицы еще не пойманы, а хотя бы пойманы, — так ихных ворон костей не занесет, сорока в пузырьке не принесе“. Он вышел и говори: „Добрый молодец сам заходя“. — „Ага, говорит, ты, говорит, мне попался“. Он как его ударил — по след в землю вбил, а ён змея ударил — три голове от разу снес. Кинул тулово в реку, голову под камень, а сам домой пошел. Пришел, лег спать.
Наутре приходи брат и спрашивает ево: „Слышал ли ты ково, видел ли ты ково?“ Он говорит: „Никово не слыхал и не видел. Только слышал, что-то в Калиновку-реку шлепнуло“. Вторую ноц второво брата повел, Ивана-кухаркинова. Пришел домой, ему опять не спится, пошел сам опять. Сел под мост, слышит за шесь верст богатырский стук. Опять так на мост взъезжае, конь спотыкается... [повторение]. „Давай драться, кто ково собье: или вы меня, или я вас“. Ну вот, змей его как вдарить, так от разу след весь в землю вбил, а он его как вдарил — так от разу три голове снес. Вот он и говорит: „Змей границкий, цари-короли дирались, да отдох давали, а нам с тобой не диво“. Он говорит: „Не буде тебе отдоху“. Он его как ударил, так по колена в землю вбил, а он ево опять вдарил и ешше три голове снес и опять тулово в реку, голову под камень, а сам домой пошел. Пришел, лег спать.
Наутре приходит брат, он спрашивае у него: „Слышал ли ты ково, или видел ли ково?“ Он говорит: „Нет, я никово видал, не слыхал, только слышал, что-то шлепнуло в Калиновку-реку“. Приходи эшшо ноч, он и говори: „Вот, братья, теперь я пойду, я вас спас; спасайте вы меня. Вот я, говорит, вам повешу полотенце, на полотенце привяжу нож, как с ножа кровь потяке, так вы сами идите или мово коня спустите“. Сам пошел, пришел под мост, только сел — слышит за 12 вёрс богатырский стук. На мост въезжае, конь спотыкается: „Чтож...“ [повторение]. „А, говорит, ты моих братьёв погубил, нет, говорит, на мне-то спотыкнесься“. Как он его вдарил, так он от разу по пояс в землю вбил, а он его ударил — только две голове снёс и проси отдоху. „Да, говорит, змей границкий, цари...“ — „Нет, говорит, не будет тебе отдоху“. Сразу и бежит евонный конь. Он [конь] ево стер вотумелье. Он сел на коня, и поехали благополучно. Это прибрали всё.
Ну, приехал домой, не только на тарелке кровь, но и земля вся кровью покрывши, братья спят и не чуствают. Вот он хотел братьев зарубить, да пожалел и сказал: „Господь с им“.
Вот он лег — уснул, встал, вдарился об пол, обратился в мушинку, полетел на мост. Прилетае три змее: „Ах, говорит, он наших мужьёв погубил, как бы нам его сгубить“, — разговаривают промись себя. Онна говорит, что я напушшу жажду, другая говорит: „А я обрачусь ключком, как он напиться захочет, так я и прожжу“. А третья говорит: „Я, говорит, один ус в землю, а другой ус в небу: как они поедут — так мне в рот и въедут“. Он полетел домой. Прилетел: „Ну, говорит, братья, топерь поедемте“. Оны поехали. Стало жарко, жажда. Братья говорят: „Братец, тут можно нам отдохнуть, на лужке коней покормить, на ключку напоить“. Он говорит: „Ну, вот погодите, братья“. Он слез с свово коня, перекрестил лужок — кров, перекрестил ключ — кров (змея обратилась кровью).
„Ну, говорит, братья, я сильно устал, поезжайте вы вперед“. Поехали дальше; он говорит: „Ну, братья, вы поезжайте вперед, я горас устал“. Оны как ехали, так в рот ей и въехали. А он по коню по свому [ударил] и обратно поехал. Вот приезжал к кузнецу. „Ах, говорит, кузнецы-молодцы, спасите меня, кладите шварны в горн скорей, зажигайте“. Как она прибежала, говорит: „Подайте мне ево, который сгубил наших мужьёв и моих сестёр“. Оны говорят: „Прогрызи двери железные“. Она как скробнула и прогрызла. Оны говорят: „Просунь язык, мы его тебе на язык положим“. Она просунула язык, оны шварны ей на язык положили, начали молотом бить. Он выскочил и начал ее бить своей палицей. Он говорит: „Я тебя до тех пор буду бить, пока на тебе весь свет объеду, пока это повесьмо льну горит — чтобы мне объехать“. Он сел и поехал. Приехал, а лен уже сгорел. Он опять начал ее бить и т. д. [чтобы успела объехать, пока лен горит].
Он зажег другое повесьмо льна, опять поехал — это не успело сгореть — он приехал на ёй. Как приехал, так опять взялся бить. „Я, говорит, тебя до тово буду бить, пока моих братьев выхарнишь.“ Она хыркала, хыркала и выхарнула. Он опять ее бье: „Я, говорит, до тех пор буду тебя бить, пока ты свою жолоць выхарнишь“. Она хырнула и жолоць выхарнула и сама здохла. Он взял их помазал этой жолоцью. Они оживилися. „Ах, говорит, как мы крепко уснули“. — „Да, говорит, братья, вы были навек уснулши. Топерь сядемте на своих коней, поедемте“. Ну, вот они сели и поехали. Кузнецам он заплатил што стое.
Немного проехали, выскочил баран с норы золоторогий, так весь и блеснить. Он хотел ево убить, бросил свою палицу-буевицу. Он схватил палицу и унес в нору. Он и говорит: „Братья, нужно цепь сковать, чтобы вы меня туда опустили, я не могу безо вручия ехать“. Вернулись назад, сковали цепь и опять поехали. Приехали к норы, говорит: „Братья, вы меня опустите, тяните меня, как я цепь дерну“ [не „ё“].
Не успели ево в нору опустить, он посмотрел под ноги — лежит явонное вручие. Он перекрестился, взял свое вручие и пошел дальше. Он шел и шел, приходи — стоит царство менное. Влез в царство — сидит девушка, хорошая, красивая. Он поздоровался: „Здравствуй, сестрица!“ Она говорит: „Ах, говорит, братец, как тебя сюда господь занес? Да, говорит, братец, ведь мой-то муж змей, прилетит и тебя убье“. Он отвечает: „Что бог даст, покажи ево меч-кладенец“. Она показала. Он говорит: „Во, говорит, я с этым вручьем с им поправлюсь“. Только оны проговорили, он припрятался.
Прилетае змей и говорит: „Фу, фу, говорит, у тебя руським духом пахне“. Она говорит: „Ты по Руси летал, руським духом напитался“. А он вышел да говорит: „Есь руський человек“. Змей говорит: „Да, говорит, ты моих братьев погубил да сюда пришел“. Начали драться. Он его ударил — он и пошанулся. Он змея вдарил — так от разу убил. Взяли прибрали. Она говорит: „Вот, братец, ты меня не бросай, пойдешь к серенней сестры, у ней тоже муж змей — ты ево погубишь, а что у большей — наверно он тебя погубит“.
Вот он ишел-ишел, пришел к другой сестре — стоит серебряное царство. Он влез в это царство, поздоровкался: „Здравствуй, сестрица,“ и т. д... „Покажи ево меч-кладенец“. Показала „Вот, говорит, это-то мне дешево. Сестрица, собери-тко пообедать“. Вот он пообедал — не успел лечи, прилетае змей. Говорит: „Фу, Фу“ и т. д... (единственно, т. е. одинако всегда в этом месте говорят). Он и выходя. „Да, говорит“, и т. д... Ну, и с этым задрались и этого вбил. Она говорит: „Да, братец ты этово погубил, а у третьей сестры ни за што не погубишь, коли каким хитростям“. Он говорит: „Что бог дас, сестрица“. Она говорит: „Братец, если будешь во живности, не бросай меня“. Он попрощался и пошел.
Ишел-ишел, приходи — стоит золотое царство. Влез в это царство — сидит евонная сестра: „Ах, говорит, братец, как тебя сюды господь занес!“ Говорит:„ Мой муж-то змей, прилетит, тебя убье“. — „Да, говорит, — опасна мне жизнь“, — „А вот, говорит, братец, я тебя навчу што сделать: сядь пообедай, потом сядь мне под подол, я тебя прикрою. Змей прилетит с побоища и станет около меня виться, просить прощенья, а ты хватай его за хвост — он понесет тебя по долам, по горам, по болотам, по огненным рекам, а ты держись, хвоста не бросай. Он вылетит в чистое поле, ударится об землю, разлетится на мелкие куски. Ты куски сожги, а хвоста не бросай и иди обратно ко мне“. (Все так и было).
Он пришел: „Ну, говорит, сестрица, теперь справляйся, пойдем“. Она справилася, и пошли. Вышли. Она говорит: „Братец, остается золотое царство, мне ево жалко“. Он говорит: „Золотое царство, обратись яичком, прикатись ко мне“. Оно яичком обратилось, к нему прикатилось — он взял положил яичко в карман.
Зашли к другой сестре. Тая уже справилши. „Ну, говорит, сестрица, пойдем же и ты“. [И здесь также: серебряное царство обращается в яичко и уносится в кармане].
Пошли к третьей. И третья справивши. [И здесь все также — царство в виде яичка забирается в карман]. Пришли к этой норы. Он говорит на малую: „Ну, говорит, малая сестра, беритесь за цепь“. Ты взяли цепь — потянули. Как вытянули — так оны промеж себя заспорили. Тот говорит: „Это мне жена“, другий говорит: „Это мне“. А цепь опустили. Теперь говорит: „Серенняя моя сестра, бярись ты топерь“. Она взялася, потянули и эту. Вытянули, говорят: „Ну, брат, теперь нам обеим по жаны“, и еще опустили цепь.
„Ну, говорит, сестрица, теперь ты берися за цепь и мене не бросай, ежели что случится“. Она взяла, наклеймила ево своим перснём на лбу и говорит: „Братец, ежели тебе что случится, только этот хвост возьми, переложи с руки на руку: куды ты вздумаешь, там ты и будешь“. Оны потянули, вытянули эту. Как ону вытянули, она всех красивее, и оны стали опять спориться. Этот говорит: „Она мне буде жена“, другий говорит: „Мне“. А она говорит: „Вы не спорьтеся, я никому не жена“.
Опустили цепь, потянули ево, вытянули до половины норы и опять бросили ево. Ево маленько затряхнуло, он отлежался и здумал то, что мне сестра говорила. Взял переложил хвост с руки на руку и обратился на сём свете, где и оны. Вот он и пошел. Он пришел к старушке в избушку, старушка рассказала, что у их уже свадьба заводится. Он и говорит. „Старушка, есть у вас сынок?“ — „Есть“. — „Нет ли какой одежки у вашего сынка мне надеть, я свою вам брошу“. Старушка собрала, дала ему надеть. Он говорит: „Нет ли каких у вашего сынка гуселиц или чаво?“ Она говорит: „Есть, голубчик, только плохонькие“. — „Да ничего, бабушка, я назад обратно отнесу“. Он взял гусельцы и пошел.
Приходя, в их уже бал, идут танцы разные, игры. Он пришел туда, заиграл в гуслицы, вси музыки перебил, ево начинают разыскивать. Ну, не нашли. Опять нацинают танцовать. Он опять заиграл, вси перебил музыки. Тут ево нашли. Посадили ево на стуло, нацинае он играть. Пошла малая танцовать и вторая. Эты потанцовали, пошла большая танцовать. Большая потанцовала. Он играе, он ошибился, продвинул свою фуражку, она увидела клеймо и ухватила ево за шею, его тотчас признала, говорит: „Вот это наш братец, а это, говорит, прохвосты“. Их тотчас расстреляли. И оны стали жить с братом.
Объявления
