Предисловие

Обстоятельства, время и место записыванья сказок. Содержание и распорядок сборника. Правописание; словарь, примечания и указатель.

 

Летом 1908 года, во время своего пребывания в башкирской деревне Берденише Карабольской волости Екатеринбургского уезда Пермской губернии, я познакомился с крестьянином из соседней русской деревни Кожакуля Куяшской волости того же Екатеринбургского уезда А. Д. Ломтевым, который оказался замечательным сказочником (Д. Ломтев скончался в 1912-м году. Мир его праху!). Меня поразило богатство сказочного запаса у Ломтева; притом же запас этот состоял главным образом из сказок волшебных, что в наше время так редко. Хотя записыванье сказок в мои намерения и не входило, но, познакомившись с сказками Ломтева, я счел своим долгом, долгом этнографа, записать все его сказки.

Недосуг крестьян во время спешных летних работ и жительство мое в десяти верстах от Кожакуля помешали мне сделать это летом. Тогда я решил предпринять нарочитую поездку за сказками в данную местность, для чего собрал также справки и о других сказочниках в соседних русских селениях — селе Метлине Куяшской же волости и заводах Кыштымском, Каслинском и Теченском, — а частью и познакомился с этими сказочниками.

Предположенная мною особая поездка для записыванья сказок состоялась осенью (в октябре) того же 1908-го года. Во время этой поездки я записал в Кыштымско-Каслинском округе Екатеринбургского уезда около ста сказок, в том числе длиннейших сказок Ломтева было тридцать.

Во время этой поездки я случайно познакомился в вагоне железной дороги еще с одним сказочником из того же Екатеринбургского уезда, но уже из местности, лежащей много севернее обследованного мною Кыштымско-Каслинского округа. Это был В. Е. Черных, уроженец деревни Першина Глинской волости (что близ завода Режевского, в 75-ти верстах от Невьянска). От него я записал, впрочем, только пять сказок и записывал их уже в Вятке, где г. Черных состоял в военной службе.

Тогда же я совершил поездку в Серебрянский завод Верхотурского уезда, где мне проживающие в Каслинском заводе серебрянские жители нахвалили выдающуюся сказочницу-старуху. Но последняя, как оказалось, умерла задолго до моего приезда, и эта моя дальняя поездка оказалась совершенно бесплодною. Вне пределов Екатеринбургского уезда я в Пермской губернии так и не записал совсем сказок.

Летом 1913 года я был мимоездом в селе Куяшах, где живет родственник А. Д. Ломтева Ал. Григ. Медведев, также сказочник. Уроженец Никитской волости Кологривского уезда Костромской губернии, Медведев занимается портняжным промыслом и поселился в Куяшах более 20-ти лет тому назад, отбыв воинскую повинность в Варшаве. А. Д. Ломтев сообщал мне в 1908 году, что он выслушал некоторые из своих сказок от Медведева, своего свата, но Медведев тогда был болен тифом, и я не навестил его. Сказочный запас Медведева оказался небогатым; притом же это были все сказки, записанные мною прежде от Ломтева в лучшем виде, и я сказок Медведева не записал.

В селе Куяшах оказались и еще сказочники помимо А. Г. Медведева. Особенно мне хвалили старика Будкина. Я вел с ним переговоры, и г. Будкин не отрицал, что он знает немало сказок и рассказывает их иногда своим соседям; но рассказывать мне сказки для записи он наотрез отказался, опасаясь, как бы его после не потребовали в город рассказывать сказки в обществе (?). Время и обстоятельства не позволили мне ближе познакомиться с г. Будкиным, который потом, вероятно, оставил бы свое упорство. (Без более или менее продолжительного отнекиванья не приступает к делу почти ни один сказочник из народа). Так сказочный запас куяшских сказочников и остался мною не исчерпанным.

Всего в Екатеринбургском уезде я записал 96 русских сказок, из коих печатаю 69 сказок полностью и 7 сказок в извлечении. Ненапечатанными остаются 20 сказок; это — частью сказки неприличного содержания, а главным образом — бытовые рассказы-анекдоты, которые я считаю неуместными в настоящем сборнике традиционных народных сказок. Перечень этих рассказов дан мною на с. 192-й.

Башкирские сказки, коих 12 я напечатал в приложении к настоящей книге, записаны мною в разные годы, от 1908 по 1914-ый, главным образом в том же самом Кыштымско-Каслинском округе Екатеринбургского уезда. Основания, побудившие меня напечатать в сборнике русских сказок Пермской губернии несколько башкирских сказок той же губернии, изложены мною на странице 347-й. Печатаю я только часть записанных мною башкирских сказок; а чтобы меня не обвинили в искусственном их подборе, я взял целиком сказочный запас трех заурядных сказочников-башкир одной деревни, а именно деревни Алабути Карабольской волости, расположенной в 10-ти верстах от деревни Кожакуля и в 10-ти же верстах от Каслинского завода, то есть в той же самой местности, где записаны мною и русские сказки.

Большая часть этих башкирских сказок записана мною по-русски: рассказчики-башкиры свободно владели русским языком, хотя и более или менее ломаным; мне приходилось переводить лишь немногие отдельные слова и фразы, которые сами рассказчики затруднялись перевести. И только две сказки мальчика Якупова (№№ 108—109) я записал по-башкирски и перевел потом сам на русский язык; помощь, оказанная мне при этом переводе местными башкирами, хорошо знающими русский язык, ручается за точное понимание мною башкирского текста.

Четыре «русских» сказки, рассказанные мне башкиром-солдатом из деревни Бердениша Каримовым, записаны и печатаются мною в извлечении (с. 347—350).

Единственная мещерякская сказка записана мною по-русски от мещеряка из селения Кунжак Муслюмовской волости Шадринского уезда и также печатается здесь мною в качестве образца сказок этого народа, во всем близкого к башкирам (с. 380—381).

Занятый иными вопросами русской этнографии я не спешил с изданием записанных мною сказок, откладывая это дело до окончания других своих работ. Но когда возродившаяся при отделении этнографии и<мператорского> Р<усского> географического общества Сказочная комиссия поставила своею ближайшею целью издание великорусских сказок по отдельным губерниям, то я воспользовался этим случаем и поторопился подготовить записанные мною сказки к печати. Согласно с требованиями Сказочной комиссии, я принужден был несколько изменить свой первоначальный план; а именно, я издаю пермские сказки не в одном томе с записанными мною же вятскими сказками, как то предполагалось раньше, а отдельно ( Том моих вятских сказок, на который я много раз ссылаюсь здесь в своих примечаниях, выйдет в свет в начале 1915-го года. )

Кроме моих собственных записей, в предлагаемом вниманию просвещенных читателей пермском сказочном сборнике помещены мною еще тридцать две сказки, записанные в разное время разными другими лицами. Из числа этих последних записей две сказки №№ 72 и 73) записаны в том же самом Екатеринбургском уезде, где и мои сказки ( Более точных сведений о месте записей Потапова нет. ), но только много ранее, а именно в 1863-м году. Двадцать семь сказок (№№ 67—71 и 74—94) записаны в разных местах Соликамского уезда — в Усолье, Кудымкоре, Добрянке, Половодове и Козьмо-Демьянском. Две сказки (№№ 96 и 97) в Шадринском уезде (вероятно, в селе Иванищевском, на родине А. Н. Зырянова, или же в заштатном городе Далматове, в месте его службы). Наконец, одна сказка (№ 95) записана в Верхотурском уезде, в селе Лялинском.

Таким образом, вошедшие в настоящий сборник сказки принадлежат четырем уездам Пермской губернии: Екатеринбургскому (71 русских сказок и 12 башкирских, а считая также и сказки, напечатанные в изложении, — 78 русских и 16 башкирских), Соликамскому (27 сказок), Шадринскому (две русских сказки и одна мещерякская) и Верхотурскому (одна русская сказка).

Время записи сказок настоящего сборника также различно. Мои записи русских сказок относятся все к 1908-му году. Записи, доставленные Паламожных и Суряковым (№№ 67—71), относятся к 1898-му году. Записи Вологдиных и Потапова (.№№ 72—94) — к 1863-му году. Записи Зырянова и Словцова (№№ 95—97) — к 1850-м годам (запись Словцова 1848 года). Башкирские же и мещерякская сказки (№№ 98—110) все записаны в 1908—1914-м годах.

Таким образом, громадное большинство записей (87 из 113-ти) падает на два последних десятилетия (1908 год и, частью, 1898-й), и только 26 сказок записаны в середине прошлого, Х I Х-го столетия.

Из моих записей только три сказки (№№ 1, 27 и 62) были уже прежде напечатаны в «Живой старине» 1912 г ., № 2—4 ( Год записи там помечен ошибочно 1910-й вместо 1908-го. ), все же прочие появляются в печати впервые. Записи сказок, доставленные гг. Паламожных и Суряковым и хранящиеся в рукописном отделении Библиотеки и<мператорской> Академии наук, также печатаются здесь впервые. Записи же Вологдиных, Потапова, Зырянова и Словцова были уже в свое время напечатаны, и здесь мною перепечатываются. При этом сказка, записанная Словцовым (№ 95), печатается мною в более исправном виде — по рукописному подлиннику, сохранившемуся в архиве Географического общества. Таким образом, 29 сказок настоящего сборника печатаются второй раз и 84 сказки появляются в печати впервые.

Перепечатать старые записи Вологдиных и Потапова побудила меня крайняя недоступность «Пермских губернских ведомостей» 1863 года, где эти записи были напечатаны. ( Из двух экземпляров этого издания, хранящихся в петроградских библиотеках, один неполный; в и<мператорской> Публичной библиотеке нет № 41, со сказкою, напечатанною в моем сборнике под нумером 83-м. ) Две же сказки Зырянова и одну сказку Словцова я заимствую из много более доступного 1-го тома «Записок и<мператорского> Р<усского> географического общества по отделению этнографии» 1867-го года, имея целью объединить в одном сборнике более или менее все сказки Пермской губернии, рассеянные по разным изданиям (относительно же сказки Словцова — еще и издать ее в более исправном виде). Теперь исследователь русских сказок Пермской губернии найдет все известные сказочные тексты этой губернии в пяти местах:

1) в моем настоящем сборнике,

2—3) в двух известных сборниках Афанасьева: Сказки и Легенды,

4) в столь же известном, но малодоступном «Пермском сборнике» 1859 и 1860 годов и

5) в архиве Географического общества, откуда сказки, не вошедшие в сборники Афанасьева, войдут в печатающийся теперь в «Записках» и<мператорского> Р<усского> географического общества по отделению этнографии великорусский сказочный сборник.

(Перечень известных мне русских сказок Пермской губернии, не вошедших в настоящий мой сборник, напечатан мною ниже, с. 33—38.)

 

Распределены сказки в моем настоящем сборнике по сказочникам: репертуар каждого сказочника отдельно. Сказки же одного и того же сказочника печатаются мною в том самом порядке, в каком они мною выслушаны; этот последний порядок я сохраняю на том основании, что сказочники обычно начинают с тех сказок, которые они или лучше помнят, чаще других рассказывают (излюбленные сказки), или же (реже) считают более интересными для данного слушателя. Башкирские сказки распределены мною также по сказочникам, равно как и в том же самом порядке выслушиванья мною сказок.

Чужие записи сказок я расположил в обратном хронологическом порядке: сначала записи конца Х I Х-го века, а потом — середины этого века. Географический принцип при этом несколько пострадал: часть сказок Соликамского уезда (№№ 67—71) оказалась среди сказок Екатеринбургского уезда. Но географическое распределение сказок выделено мною в колонтитулах: во всех тех случаях, когда сказки записаны не в Екатеринбургском уезде, левый колонтитул содержит в себе указание на место записи.

Для удобства исследователей, в частности же — для удобства нахождения каждого отдельного эпизода сказки при пользованьи кратким пересказом, данным мною в примечаниях к сказкам (с. 403—460), — я разделил текст сказок на стихи. Обилие в моем сборнике длиннейших сказок (например, сказка № 14 занимает целых 11 страниц) было главным к тому поводом. Но при этом прошу помнить, что данное подразделение — чисто условное: счет стихов не соответствует количеству отдельных эпизодов сказки. В «Примечаниях», при кратком пересказе сказок, счет стихов сохраняется, что и дает возможность легко находить любой эпизод в тексте самой длинной сказки. Сокращенно стихи я обозначаю знаком § (параграф).

В искусственных заглавиях сказок, для которых сказочники особых названий не имеют, я вообще следовал А. Н. Афанасьеву, если только это оказывалось возможным. Немногие отступления от этого общего правила исправлены мною в примечаниях (с. 431 и др.). Искусственные заголовки все выделены мною в квадратные скобки, тогда как заглавия самих сказочников заключены большею частью в кавычки.

Сказки я старался записывать с возможно точным сохранением особенностей местного говора. Далеко не всегда, однако же, это мне удавалось с одинаковым успехом. Некоторые сказочники, например, Шешнев-отец, совсем не умеют рассказывать свои сказки «под запись»: они все время и весьма сильно торопятся, так что записывать за ними не успеваешь. В таких случаях, даже при условии двукратного выслушиванья каждой сказки, приходится следить главным образом за текстом сказки, а не за особенностями произношения сказочника (ср. с. 218). Тонкости произношения в таких случаях остаются неотмеченными. Кроме того, непрерывное записыванье сказок, иногда по целым дням, без отдыха, сильно утомляло меня; а при ослаблении внимания я мог ручаться только за точную передачу текста сказки, а не произношения сказочника.

Вот почему написание того или иного слова в печатном тексте моих сказок по общепринятому правописанию еще не означает, что данное слово произносится именно так. И это тем более, что некоторые слова (например: говорит, человек, имена героев, числа и т. п.) я иногда записывал в сокращенном виде, и потом, раскрывая эти сокращения, иногда уже не помнил, как именно данное слово звучало в устах рассказчика; в случаях такового сомнения я пользовался общепринятым правописанием ( По поводу слова «говорит» в моих записях сохранилась пометка, что это слово

многие акальщики произносили с оканьем: говорит; тут сказалась, видимо, привычка часто слышать это ходячее слово в устах соседей-окальщиков. Числа же я и печатаю большею частью в виде цифр, как записывал. ).

При печатаньи же своих сказок я старался только об одном — чтобы воспроизвести возможно точнее свою первоначальную запись. Тут допущены мною только два отступления. Первое: в печати реже, нежели в рукописи, обозначается слогоударение, а также реже встречается греческая гамма (в нашем издании, на сайте «Живая старина», фрикативное г передается литерой h.) для обозначения фрикативного г в отличие от обычного взрывного г ; это обстоятельство вызвано недостатком в типографии соответствующих значков. Второе отступление от рукописи: переход звонких согласных в глухие и наоборот — глухих в звонкие — в конце слов и в других известных случаях, а также мягкость ч , твердость других шипящих и свистящего ц — все эти общевеликорусские особенности в печатном тексте моих сказок почти совсем не отразились; сделано это мною для того, чтобы облегчить пользованье моим сборником для читателей, не интересующихся лингвистическими тонкостями.

Непоследовательность правописания — вроде, например, случая на с. 237 (§ 3), где рядом видим два раза рассыпался с а и один раз россыпался с о , — объясняется далеко не всегда моими ошибками (недослышанием, опискою и т. п.), а гораздо чаще — действительною непоследовательностью в произношении рассказчика. Дело в том, что рассказчики мои всегда почти более или менее стеснялись говорить по-деревенски и старались говорить по-образованному (иные даже произносили, например, что вместо што), а это выходило у них не всегда гладко.

Написание ъ после р в таких случаях, как корьми (с. 177), церъква и т. п., означает простую твердость произношения предшествующего р .

Когда после гласной буквы стоит в круглых скобках другая гласная, например: е(и)вО, по(а) дОлг (с. 226), ко(а)тА (с. 230), — то это значит что данный гласный звучал не достаточно определенно, а как звук, средний между е и м , между о и а .

Стихами набрано у меня только то, что рассказчик пел или же произносил нараспев, вообще — выделял из обычного произношения.

Некоторые местные слова в тексте сказок выделены у меня особым, косым шрифтом. Сделано это не для всех областных слов, а главным образом для тех, которые употребляются в двух разных значениях, а потому и могут быть истолкованы читателем ошибочно. Например, слово сила помимо общего, литературного значения употребляется еще в сказках Ломтева и с иным значением: «войско»; в этих последних случаях слово сила и выделено мною косыми буквами. Точно также слово ученик означает еще и «учитель», матка — «попадья», отец — обращение жены к мужу, сытый — «жирный» и т. п.

Для всех слов, набранных в тексте сказок косыми буквами, читатель найдет пояснение в словаре . Редкие пропуски в этом словаре указаны мною в примечаниях к соответствующим сказкам (см. с. 437, 438, 441, 450).

В моих примечаниях к сказкам сборника (с. 403—460) дан прежде всего краткий пересказ всех сказок, по которому много легче разобраться в их содержании. В этом пересказе мною удержано разделение сказок на стихи, благодаря чему любой эпизод весьма легко найти и в главном тексте сказок. Кроме того, в примечаниях указываются мною некоторые русские (главным образом великорусские) варианты сказок ( Указание на варианты из записанных мною вятских сказок ограничены 304-мя первыми страницами моего Вятского сборника: дальнейшая часть Вятского сборника тогда еще не была отпечатана. ), с целью доказать, что данная сказка действительно традиционная. Тут же читатель найдет, конечно, и указание на варианты одних и тех же сказок, имеющихся в настоящем моем сборнике.

Наконец, в иных случаях примечания содержат некоторый комментарий к сказке: выделение сказочной темы, указание на отражение в сказке черт местного быта или, наоборот, несоответствие ее местной обстановке и природе (см. в указателе слово быт), указанье на обмолвки и непоследовательность рассказчика (с. 407, 409, 410, 418, 426 и др.) и т. п.

В алфавитном указателе имен и предметов больше внимания обращено на предметы, нежели на имена. Относительно действующих лиц я большею частью ограничиваюсь простым указанием страниц — как текста сказок, так и (с отметкою «ср.» перед цифрою) примечаний: в этих примечаниях так легко найти все относящееся к данному действующему лицу. При названиях же предметов в указателе большею частью отмечается и обстановка, в которой эти предметы встретились; и только в случаях простого упоминания о предмете я ограничиваюсь одним указанием на страницу. Содержание вступительной статьи «Кое-что о сказочниках и сказках Екатеринбургского уезда» в указателе не отразилось, так как статья эта была напечатана уже после указателя.

 

В заключение долгом своим считаю высказать здесь свою благодарность Отделению русского языка и словесности императорской Академии наук за денежную помощь, оказанную мне при моей поездке в Пермскую губернию для записыванья сказок, а также Сказочной комиссии и отделению этнографии императорского Русского географического общества, принявшим мой сборник сказок для напечатанья в своих изданиях.

 

Дм. Зеленин
Ноябрь 1914 года.

 

Публикуется по изданию: Великорусские сказки Пермской Губернии. С приложением 12 башкирских сказок и одной мещерякской. Сборник Д.К.Зеленина. Издание подготовила Т.Г. Иванова, С.-Петербург, 1997, с. 583.

 

 


...назад              далее...