Русская старина
(сайт сказок)
Кирик
Кирик был бедный чиловек. Ни имел за душой копейки. Вот у няво жина померла. Приходить он к попу:
— Батюшка, жана померла.
— Ну дык што ж?
— Да надо похоронить.
— А дяньги есть? — спрашиваеть поп Кирика.
— Нету, батюшка, ни копейки.
— Ну тоды я ня буду хоронить.
Ну што делать? Тут принялси мужик за работу, давай могилу рыть ночью. Рыл, рыл, вычащать стал последний слой. Попался яму котялок с золотом. Принес он домой, поглядел — котялок с золотом.
— Эх, — говорить, — слава тебе господи, вот кода я жану-то помяну, как следае!
Потом пошел в лавки, забрал муки, забрал мяса, забрал водки. Собрал копачей, несеть яе, певчих [надо]; вот и пришел:
— Батюшка!
— Што?
— Хоронить мне старуху.
— А денег дабыл?
—Да.
— Ну, так сычас и выносить.
— Ну, батюшка, скажите там отцу дьякону, собяритя певчих. Вот батюшка сказал там дьячкю, дьякону. Они певчих там собрали. Батюшки мои, какой распев, вынос — Кирикову жину хоронить! И кажный день стал ходить к обедне. Ходить, просвиру бяреть и поминаить.
Поп пришел с жиной и говорить:
— Иде ж он взял денег? А матушка и говорить:
— Ты ему скажи походить поговеть — вот тут у нево на исповеди и спросишь. Батюшка и говорить:
— Кирик, табе нужна походить поговеть! А ведь знаешь, старые люди ради старацца этому. Он походил, поговел. Он у няво на исповеди давай спрашивать:
— Кирик, покайси, иде деньги взял: у тебя за душой ни копейки не было!
— Ну, батюшка, бог дал.
— А как тебе бог дал?
— А так: я пошел могилу рыть и котялок вырыл.
Тот приходить и говорить попадье эти слова. Ну, жина говорить:
— Ты знаишь, как иво взять-то. Так не удастся: догадаицца, што отбиваем. Мы быка зарезали трехгодовалого, и роги те не отбили. Ты надень этую кожу и пойдешь к нему, и под оклик скажешь:
— Кирик, Кирик, оддай мои деньги!
Вот он надел этыю кожу и пошел; как раз двенадцатая час.
— Кирик, Кирик, оддай мои деньги! Тот сел богу молицца. Молицца богу, а тот все кричить. Кочата закричали — тот и ушел, поп-то. Жана сустаревае яво:
— Ну што?
— Ни даеть.
Другой день подходя — он опять так же:
— Кирик, Кирик, оддай мои деньги! Он опять богу молицца. Жана опять:
— Што там?
— Да нет, богу молицца.
На третий день опять вдеть поп туда. Заплакал тот:
— Стала быть, господь на мене обидилси: дал, да опять бяреть.
Взял и оддал в окошку. Жина спрашиваеть:
— Несешь?
— Нясу.
Подхватила она обоими руками, пособляить. Приходють они в избу с этим котялком, становють ево на стол: у них обоих руки приросли к котялку. Так-сяк — они все не отлипають. Што делать? И стоять они обои около котялка. Достояли до света — по-сылають работника к Кирику.
— Кирик, батюшка вас зовёть.
— Што там? Я им деньги заплатил.
— Да нет, батюшка зовёть на пару слов.
Тот Кирик пошел туды. Приходить — батюшка стоить в кожи и держить котялок, и матушка тут же. Матушка испугалася, горохом усралася. Што делать?
— Прости мене, Кирик!
— Бог тебе прощае, и я.
Бросили котялок. Стануть кожу снимать, а кожа не снимаецца с няво. Каку меру не принимають, а надо ведь кожу снимать. Зачнуть кожу кверху подымать — он шумить:
— Бока горять!
Вот ево стануть водить — он шумить:
— Голова болить!
А рога-то! День празднишнай — обедня ня служицца. Приходить — батюшка болея. Тот идеть, другой вдеть прощаться. Никаво ни допускають прощацца.
Што тут делать? Там мужики:
— Нет, подем простимси.
Пришли — он в коже сидить. Ну што делать? Тут стали в суд подавать и людям объявлять: «Такой, такой батюшка сидить у нас в коже!»
Вот ево осудили на пятнадцать лет: одному ходить, а другому водить. И подгонять ево кнутами. Вот ево пятнадцать лет водили, чириз пятнадцать лет с няво этыю кожу скинули.
Объявления