[Марфа-царевна и Иван крестьянский сын]

1. Жил-был мужичок. У ево было три сына и три снохИ. Одну сноху оне недолюбливали. И этой снохе жить стало невозможно дома. Отправилась она в тёмные лесА.

Ей время тО пришло — родить сына. РодИлся у ей сын в УрАле. Родился и спрашивает ее: «Почему же ты не в жИле меня родила, а в тЕмных лесах?». [Еще] сын просить стал: «Нареки, мать, мне имя!» Нарекла она ему имя Иваном.

2. Трои сутки тут пробыли, потом пошли в поход: «Не бУдем, мать, здесь жить: тут с гОлоду помрём». Нечаянно вышли с им на трактОвую дорогу. Пошли с им дорОгой: «Не сойдём мы с етой дороги в сторону — где-небудь в селенье натакАмся». Дошли до такова рОву: выходят на них три разбойника, нЕчестно ево мать нзяли зА руку и ведут под этот мост. Сказал Ваня: «Неужеле вам моя мать достойна? повели вы её под етот мост?» Тогда они изматерИли ево, мальчика етоаа. Мальчик не зробел: схватАл их всех троих, ударил головА об голову, и оне остались тут.

3. Шли они дИвно от этова места и увидели в стороне агромАдной дом. Заходят в этот дом с матерью; в этем доме нашли белова хлеба там и вАри. Наелись оне хорошо тут. Ваня ходил по кОмнатами и слышит: человек стонет; а не знает, где. Ваня нашол западЁнку (вроде как теперь гОлбец), отворил: там гроб и в гробу человек стонет. «ХтО тут такой?»— «Ты меня выташшы из гробу — я буду тебя сохранять!»

На гробу были натянуты три обруча железных. Нашол Ваня лом и сшиб эти обручи; скрыл крышку. Вылезат человек и раскрывает рот — хочёт Ваню съесть. Ваня видит непорядки, взял ево в охапку, опять положИл в гроб и накрЫл крышку — опять обратно. Принагнул коленко натянул обручи: «Не мною полОжен, не мною и оставайся тут».

4. Пошол Ваня по комнате, увидел ружьё и припасу; взял себе ружьё. Матери своей говорит: «Я схожу по Уралу, не застрелю ли какУ-небудь себе дичЯтину». Отправился. Матери сделалось жУтко (то­скливо) сидеть в кОмнате, захотела разгуляться. Пошла она к этими самыми трем разбойникам — к этому мосту. Приходит к мосту. Действительно, оне очувствовались, сидят все на ж…ах. Увидели женьшину, не отпустили ее — увели в свой дом; а этот самой дом был их, разбойницкой. Приходят, зарядили ружьи и говорят: «Если придёт твой сын, мы ево застрелим, а тебя не отпУстим». — «Дело ваше!» — НаджидАют ево. Сын пришол и глядел тайно в окно; они собираются ево застрелить. Молодец рассмотрел. На тем решился, что мать оставил тут , а имЯ не показался — ушол от их.

5. Пошол по Уралу и натакАлся: стоит огрОмной дом. В этем дому никово нет. Походил по комнатам; в печь заглянул, видит: жаркОва лАтка. Он и хлеба нашол, наелся как трЕбно быть, зашол в особую комнату, лёг на диван отдыхать. Не черезо мнОго времё чудОвищо прилетел, ударился об парАт и сделался молодцом. Заходит этот чудовисчо в свою комнату, видит, что лАтка на боку и поедено всё. «Ишь, а хто меня огложАл? если б я тово раба видАл, я бы и самово ево сожрАл!» Заходит в особую комнату, увидел Ваню, ра­зевает рот — хочет Ваню съись. Одумался чудовисчо: «Што я буду ево, соннова, ись? разбудить надо, распросить: хто он такой, откуда есть? Из моих рук никуда не деваецца де он». Начал Ваню нЕчестно будить. Ваня сбрОсил глаза и говорит: «ДаЙ мне воды и рукотёр (умыцца): я умоюсь и тожнб буду говорить». Чудовисчо приташшыл ему воды и рукотЕр (утИрку по-нашему или полотенце ) . Сказал Ваня: «Вот што, хозяин, я Бога шипко не спознаю: родился в лесу, а молился пню; прими меня в дети». Чудовисчо сказал: «Как тебя зо­вут?» — «А меня, — говорит, — мать родилА и нарекла мне имя Ива­ном». Согласился и принЯл ево в дети.

6. Стал Ваня проживАцца с им. Поутру рано ВанЮшка завтрак ему пригоношИл: самоварчик и нажарил-напарил на нево. Чудовишшо похвалил ево: вот мне, знать, хорошая жнсь будет теперь (завтрак пригоношИл про нево). Позавтракал чудовисчо, собрался как есь, раз­махал свои крылья и улетел с порАту (с порАтънова крыльца).

Ваня посмотрел на ево сборы: размахал свои руки (как чудовисчо), хотел лететь, и пал на столб, розшибся весь. ПовечерУ прибывает отец, Ударился об порАт и сделался молодцом — как есь; кричел долго Ваню, оаня нигде не оказывацца, голосу не подаёт ему. Увидал Ваню на столбе; подходит чудовисчо к ему: «Што ты, мИлой сын, так сидишь и гОлосу не подаёшь?» — «Я по-твОему хотел лететь». — «Ну, прошу тебе первую вину; скоро тебя вылечу». Сходил он в комнату и притасчИл бутылку зелъЁв ему. Наливал он враз ему три стакана. Тогда он почуял в себе силу непомерную, Ваня; был силён, а ишо втроё сильнее тово стал. Наташшыл говядины на ужин, нажарили-напарили и самоварчик поставили.

7. Поутру изготовил ему завтрик: тот e ш o спит. Чудовисчо стаёт и хвалит сына: «Надеюсь я на тебя, сын; доверяю я тебе ото всех амбаров ключи; только я не дозволяю тебе в одну конюшню ходить». — «Ну, когда не дозволяешь, так не пойду». Наелся чудовисчо, отправился неизвестно куды. Пошол Ваня по омбарами — глядеть, штО есь у ево. Доходит до етой конюшни: а што, две смерти не будет, одной не миную — давай зайду в эту конюшню. Отворил конюшню: стоит бо­гатЫрской конь н на Огненной доске, прикован кругом цепями этот конь. Сужалел Ваня коня. Конь ему и говорит: «Послушай, Иван хресъянской сын, если ты сорвешь с меня эти цепи, сведЁшь с калЁной доски, тогда жив будешь из-за меня!» СвЁл ево с доски. «Поставь меня в эту конюшню, ташшы ушат белояровой пшеницы и ушат мне воды!» (Значит, он гОлоден). «Ты ходи ко мне почашше, а своёво отца спроси: ковда он поедет за Марфой-царевной?» Тогда улешшАлся Ваня около отца как можно лучше, ухаживал за ним и спрашивал ево: «Коhда же ты, тятя, поедешь — привезЁшь мне мать?» Чудовисчо сказал: «Когда последней день я полечУ, так тогда я тебе скажу».

8. На семой день отправился чудовисчо, сказал: «Ты приготовь сегодня пишши побольше, да аккуратнее исправь, в огрАдке подмети: я тебе севодни мать привезу!» Проводил отца и побежал к коню, не стал и кушанье готовить. Приходит к коню и говорит: «Отец сегодня говорил, что привезёт мне мать». Конь и говорит: «Я в тебе силы не уверился. Есь в таком-то амбаре стопудОвая доска, столкнёшь ли с места ты еЁ своей ногой?» Ваня приходит, отворяет амбар, ногой своей пнул — доска полетела из стены в стену забречела. Конь на что не уверЯет. «Можешь ли ты меня сшИпчи своей рукой с ног долой?» Ваня заходит с прававо боку, палЫснул ево своей рукой — он на три перевЁртышка перевернулся и нА ноги стал. Конь похвалил за это: «Можешь ты на мне сидеть и можешь ты мною править. Поди же ты теперь вот в этот амбар: тут есь золото и сЕребро; мажь свои волосы золотом, а по локОт руки сЕребром». И у коня [велел] вымазать гривку золотом, а хвост сЕребром. Посылал ево в запАсной амбар взять, богатырское седло, Уздечку, стопудовую боЁвую палицу, перстень и перчатку. Тогда он собирался, садился на коня. Конь ему скричел: «Как можно крепше садись на мне теперь!» Конь ево бежал так: только три раза скакнул и догнАл этова чудОвисша! Чудовисшо оглянулся и сказал: «Выкормил вОрога себе на шЕю». Ваня сказал: «Прошшайся с белым светом — я кончу тебя, отца своЁва!» ПалЫснул ево боЁвой пАлицой и развалИл ево на три доли.

9. Конь сказал: «Мотри, Ваня, у Марфы-царевны то завешшАнье: хто с вЕрьхнева этажУ схватит ширИнку — тот и еЁ жених будет». Пустился конь; прибегает в руськое государство. Конь взвился к балкОну и выхватил ширинку с верьхнева этажУ. «Хватай, лови!» Такова молодца только и видели. Пустил коня в заповеднЫе луга, себе сделал камЫшевой балагАн.

10. У царя был семигодовАлой бык, и было у нево два зятя — он и велит им заколоть быка и сделать бал. Вывели быка семигодова и эти зятевьЯ не могут ево удержать никак: бОльно сИлен он был. Ваня усмотрел, што оне не могут ево удержать, приходил к им: «Братцы, штО вы делайте? АлИ быка охота заколоть?» — «Да, заколоть; да мы ево никак не можем свалить». — «Отдайте мне требушИну и кишкИ, я вам пособлЮ за ето». — Ваня заходит с боку, полЫснул глаза — и глаза у нево вылетели: успокОил ево сразу; за хвост дЁрнул — кожа долой; пО брюху ударил — и кишкИ вылетели. Тогда вЫбрал требушИну, взял кишкИ вымыл как следует, надел на гОлову — образовалась шляпа у нево, а кишкАми руки оммотал свои, штобы не видно было сЕребро имЯ.

11. Взял он лучок, настрелЯл птицы много, Ваня; притАскиват к царю на кухню поварАми: «Купите у меня дичЯтины; денег мне не надо, а мне дайте вина — ведра три водки (зЕлена вина я не пивал)». Они сдивились, долОжили царю. Царь приказал; «Выдать ему: што за обжора такой — выпьет ли, нет ли?» Ваня выпил и попросился у них нА печь отдохнуть. Оне дозволили. Наехало много князьёв и боЯр и православнова народу (простонародия) — жениха ждали. Марфа-царевна обносила водкой всякова — жениха нигде не оказалось. Она объяснила: «Вы приедьте завтра; завтра ешшо угошшенье будет, больше сегодняш­него». (Не прибудет ли жених завтра?). Повара тужат об этем деле: много склОти было, а жених не приехал. Ваня проснулся и говорит:

«Не тужите, завтра он непременно прибудет». — «Как ты знаешь?» — «Он мне товарищ; я непременно ему скажу — он прибудет». Тогда Марфа-царевна приходит на куфню, а этот самой Ваня отправился уже в свои луга. Тогда поварА сказали: «Марфа-царевна, завтра жди не­пременно: жених прибудет к тебе». — «Почему вы знаете?» — «Был у нас стрелЕц — выпил три ведра водки у нас — и говорит, что прибудет: он мне товариш, говорит». Тогда сказала Марфа-царевна: «Чудаки вы эдакие! простой мужик никогда не выпьет столько вина; непременно это богатырь какой-нибудь был у нас».

12. Поутру они готовились. Народу много съежжяются. А этот Ваня опять настрелял дичЯтины, принёс на куфню и просит только одну четверть водки — для веселья. Четверть выпил и выходил во дво-рщ прогуляцца (нейдёт в комнаты). Марфа-царевна по верхнему этажу всех князьёв и бояр обнесла и выходила на двор тогда — подавала простонародие. (Вышла из комнат). До ево доходит и ему чару подаЁт. И вот он бокал выпивАет, а ширинкой Марфы-царевны уста вытирает. Тогда она ево за ручку взяла, поздорОвалась и в уста ево поцеловала, оэяла ево за ручку и вела в свои комнаты. Весь народ зъахнул, что он не шипко в обряде; выбрала себе такова жениха нехорошева. Царь ево спрашиват: «А што, братец, из каких ты родов и как тебя зо­вут?» — «Я не знаю». Сколько бы царь не допытывацца, он всё го­ворит: «Я не знаю, как меня зовут». Марфа-царевна и говорит: «Стало оьггь, он нашево Языку не знАет; а раз ширинка оказалась с им — стало быть он мой жених: я желаю сходить к венцу и обвенчацца с им». Сходили к венцу, повенчалися.

13. Царь приказал своей дочери: «Ты водкой обноси — будут вас с законным браком поздравлять! а ево в комнате оставь, штобы над им не смеялися — што он не в обряде». Марфа-царевна водкой обносили [так!] и орешками, а сама слезьмИ уливАлась, што мужа с ей нету (ей бедно: надо обем быть-то тут). Сметал царь: «Што ты так слезьми уливаешься?» Та объяснила. Приказал царь обем подавать. Приходит она к своему мужу: «Вот што, Незнаюшко, мы пойдЁм со мной водкой обносить, а нас будут поздравлять с законным браком». — «Не хочу я водкой обносить! а ты мне самому закати ведер 7 водки!» Царь приказал выдать: што — выпьет ли нет ли, на испытУшшу. При­носят. Ваня водку эту всю выпивАет. Приказал ей: поставь в караул держурнова, штобы кто пьянова меня не похИтил!» Поутру розъехались все князьЁ и боЯре, мир правослАвной; никово не осталось.

14. Утром присылает письмо богатырь: «Если царь не вышлет за меня свою старшую дочь, тогда я всЁ царство порешу и п on елОч ки заметУ!» Умные зятевьЯ сошлись — два зятя — и говорят: «Тятенька, давай нам силы и орудие! мы поедем воевать, а жон не дадим!» Марфа-царевна объяснила Незнаюшке: «Што тебя они не берут на совет? богатырь требует старшую дочь, оне хочут сами воевать, а тебя не берут!» Он приказал: «Ташшы мне четверть водки, с похмелья!» Пошол в заповеднЫе луга, свистнул по-молодецки, гаркнул по-богатыр­ски, конь ево богатырской бежит — земля дрожит; в лево ушкО залез, в правое вылез — и здрел бы глядел, с очей не спушшАл экова мо­лодца! Надевал Уздечку и богатырское седло, подтягал 12 подпрУг шелкОвые: шолк не рвЁцца, булат не трЁцца, сЕребро не ржавеет. Са­дился на коня, бил ево по бедрАми: конь ево рассержАцца, по сырой земле расстилАцца; и он всево на три скока в половине дороги нагнал своих свояков. «Стойте, мерзавцы! што вам теперь — вас победить или за вас пристать?» — «Пристань за нас!» — «Што вы мне заплатите? Вырежите мне из ж…ы по пряжке!.. Отправьтесь вы теперь домой, скажите, что богатыря победили!» Сам отправился к богатырю. Приезжат. Богатырь лежит, как сИльная копна. Богатырь отвечает: «Што ты, племянник! брата моЁва порешил (чудовисшо-то был брат ему) и меня хочешь, а я посильнее ево!» — «Видишь ты зЕлен виноград и не знашь ты, как ево ешшо убрать! (он себя зелёным ешо зовет, моло деньким ); в поле съежжаются, родом не шшитАютца! давай побрАтуемся!» Оне нА версту разъехались; катнУл он богатыря и развалил ево на три доли. Пустил коня в луга, а сам надел на себя требушинную шапку и обмотал руки кишкАми — как прежде — и идёт в царские покои. Стретила ево Марфа-царевна. «Выдай мне четверть водки! я, — говорит, — пристАл». (На побОишшах был, дак ведь как!).

15. На другой день требует ешо другой богатырь то же самое: если вторую дочь царь не выдас, все царство порешу и попелОчки замету! Зятевья собирались на совет. Марфа-царевна объяснила Незнайке: «Што тебя оне не берут на совет? Богатырь требует вторую дочь, оне хочут сами воевать, а тебя не берут». Приказал: «Ташшы мне четверть водки с похмелья!» Пошол в заповеднЫе луга, свИстнул по-молодецки, гаркнул по-богатырски; конь ево богатырской бежит — земля дрожит; прибежал, на коленки пал: «Што тебе угодно?» В лево ушко залез, в правое вылез — и здрел бы глядел, с очей не спушшал экова молодца! Надевал Уздечку и богатырское седло, подтягал 12 подпрУг шелкОвых: шолк не рвётца, булат не трёцца, серебро не ржавеет. Бил по бедрАми; конь ево рассержАтца, по сырой земле расстилацца; всево на три скока в половине дороги нагнал своих свояков: Стой, мерзавцы! не взать, не вперед вам дороги нету! што вам теперь — вас победить или за вас пристать?» — «Пристань за нас!» — По ремню из спины вырежьте!» Вырезали, передали ему эти ремни. Отправьтесь вы теперь домой; скажите, что богатыря победили!» Сам правился к богатырю. Приезжат. Богатырь лежИт как сильная копна. Двух моих брАтов убил и меня хочешь! а я посильнее их!» — «Чорт силЁн, да воли нет! Видишь ты зелен виноград, да не знашь, как ево убрать; в поле съежжаются, родом не шшитаюцца! давай побратуемся!» Разъехались они на две вёреты; катнУл он богатыря и развалил ево на три доли. Пустил коня в луга, а сам надел требушинную шапку и обмотал руки кишкАми; идёт в царские палаты. Марфа-царевна стретллз ево. «Выдай мне четверть водки! я, — говорит, — пристАл!»

16. Переночевал. Поутру требует богатырь ево жену, Марфу-царев­ну, Умственные зятевья сказали: «Тятенька, мы не поедем! Лучше самоЁ еЁ отправить, чем ей за дураком быть! лучше будет она за богатырём!» В слезах она попросилась у отца: «Позволь мне в последней раз простицца с Незнайкой!» Приходит и плачет: «Ох ты, НезнаЮшко, ничево не знашь, ничево не ведаешь! Я пришла с тобой последней раз проститца: требует меня сильной могучёй богатырь!» Он и говорит: «Ташшы мне четверть водки, тожно я с тобой поговорю!» Принесла. Выпил и говорит: «Мотри, собирайся все-таки к богатырю! выедешь в луга — есь налево камЫшевой балаган, дальше ево не езди, а до­жидайся меня у камЫшевова балагана!» Она хоть и собиралась — ра­довалась. А Ваня отправился в заповеднЫе луга, свистнул по-молодецки, гАркнул по-богатырски, — конь ево богатырской бежит — земля дрожит. В лево ушко залез, в правое вылез — и здрел бы глядел с очей не спушшал экова молодца! надевал Уздечку и богатырское седло, подтягал 12 подпруг шелкОвые: шолк не рвецца, булат не трёцца, сЕребро не ржавеет! Садился на коня. «Ох, — говорит [конь], — этот силён, тебе не устоЯть, против етова богатыря у тебя силы не хватит! ну, да ладно, говорит, поедем к богатырю, попросим: не даст ли он тебе ешо силы; если не даст, так скажи: не длЯ-ради меня, а длЯ-ради коня вешшА». (Меня, говорит, зовут «конЯ вешша»; к старому хозяину он ездит-то).

17. Живо садился, ехал. Приезжает; стоит в каменном столбу этот самой богатырь. Заявляется к ему, приходит в ево лицо и говорит: «Здравствуй, господин баhатырь!» — « Откулъ ты, какой есь?» — «Я к твоЁй милости: не дашь ли ты мне силы?» — «С какой я тебе напАсти дам? я тебя сроду ешшО не видал!» — «Не длЯ-ради меня дай силы, а длЯ-ради конЯ вешшА!» — «А што ты, конь вешшА? алИ ты жив? Явись в моЁ лицо, поговори со мной!» Конь подскакал и говорит: «Здравствуешь, мой старый хозяин!» — «Здравствуй, конь вешша! где ты столь долгое время проживаешь?» — «Я проживался у такова чудовисша, какова теперь едем победить; твоЁва сына [он] победил, у Вани силы не больше, чем у твоЁво сына: он ево порешит, если ты силы не прибавишь ему!» — «Спасибо, — сказал богатырь, — што ты мне сказал: сына моева победил... Дам ему силы!» НаццыдИл из своих рЕбер бутылку крОви, подает ему и говорит: «Если чУёшь в себе силы много, оставь и мне, не все пей!» Ваня выпил эту бутылку и почуял.; в себе силу непомерную. (Нисколь богатырю не оставил).

18. Приезжяет, — чудовисшо-то уже близ Марфы-царевны, к камышевому балагану приближаецца. Приостановил богатыря: «Стой, чудовишшо! не в своЁ место едешь ты!» — «Убил ты моих трЁх братов, — я посильнее их втрОе!» — «Видишь ты зелен виноград и не знаешь ты, как ево ешшо убрать! в поле сьежжаются, родом не шшитаюцца, — давай побрАтуемся!» Розъехались оне с ним на три версты. ПолЫснули один другова — оба по 12-и чесОв мЁртвые лежали, без чувствия. (А Марфа-царевна сидела — плакала). Незнайко наперЁд ево стал и здумал: у меня ешо есь оборона — перстень и перчатка. Подошол к чудовисшу, перстень и перчатку налОжил — ево на три части рОзорвало.

19. Подъежжал к Марфе-царевне. «Видела, какое побОишшо? Теперь ты можешь мною похвастаться дома. За свояков я заступился, а то бы всю силу они загубили и сами бы не живы были; на што бычишко семигодовалой, и тово не могли заколоть оне! Теперь я приду домой — ты мне водки ведер семь закати, когда я нушшу коня в лугА. Ваня подьежжает к царскому двору, вскричел очень громко: «Я чудовишша кончил, за Незнайку заступился!» Свояки признают его и говорят: «Этот богатырь и за нас заступился». Марфу-царевну встречают со с весёлым со звоном. Ваня пустил коня своёва в заповедные луга, а сам надел требушинную шапку и идет в царской дом. Марфа-царевна встретила ево и закатила ему ведер семь водки.

20. Царь распорядился завести пир на весь мир — што ево дочери остались дОма. Съехались народу много — князьЁв и бояр, и православнова народу. НапИлись все; захвалились эти свояки: «Мы своих жон не отпустили, сами убили богатырей!» Марфа-царевна не выдержала и сказала: «Нет кабы мой муж не помог вам, вам бы не убить! на што бычишко семигодовалой — и тово не могли заколоть!» — «Што ты нас канфузишь?» — «Мне муж сказал; у нево есь от вас по взятке — по пряжке из ж..ы да по ремню изо спины!» — «Давай веди ево к нам, мы с им поговорим!» Марфа-царевна приходит: «Незнаюшка, я тобой похвасталась». — «Во врЕмя похвасталась! Ташшы мне четверть водки — мне повеселее с имЯ поговорить!» Снимает с себя требушинную шапку и сбросил себе с рук кишки — волОсики оказались в чистом золоте, а пО локот руки в сЕребре. Приходит: «Здравствуйте, тятенька и маменька! и вы, своячкИ, здравствуйте!» (у нево и язык появился!). «Почему хвастается твоя жена, что ты взятки взял?» — «Да, взял! вот у меня ремни из ваших спин и пряжки! Видели: на голове требушинная шапка? это из нашева быка; я вам пособлял!» — «Не ложно ли вы показываете? Вы бы приехали на коне, товда бы мы поверили!» — «Да вот через минуту на коне приеду!» Пошол в заповедные луга, свистнул по-молодецки, гаркнул по-богатырски; конь ево богатырской бежит — земля дрожит. «Съездим! только одна профОрма!» В лево ушко залез, в правое вылез — и здрел бы глядел с очей не спушшал эков молодца! Накладывает на нево Уздечку, 12 подпруг шелкОвых: шолк не рвецца, булат не трецца, сЕребро не ржавеет. Садился на коня, бил евопо бедрАми; конь ево рассержацца, по сырой земле расстилацца; три скока скакнул — у царскова дворца стал.

21. Подъежжат к царскому дворцу, скричел своих своячков: «Ну, своячкИ, как желаете — так брАтовацца или по-мужицки пешком?» Выходили вся свита и дивились свояки, што верно он. «Што мы будем им делать?!» — Он слез с коня. «Ну-ко, господа, вас двое, я один; давай, беритесь, борите меня!» Они взяли ево двое; он над ими подсмехался, все стоял. «Што, братцы, разе так борюцца богатыри?» И он их взял в охапку и резнул их; оне не меньше 12-и часов мЁртвыми лежали; откачивали их. «Свой чин, говорит, пожалел, а то бы кишкИ из вас вылетели!»

Царь приказал шшитать ево за старшево зятя и слушаться ево.

 

 


...назад              далее...